Обзор судебной практики Верховного Суда РФ N 4 (2021)

Время нахождения под домашним арестом лицу, совершившему преступления до 14 июля 2018 г., засчитывается в срок лишения свободы из расчета один день нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы, в том числе и в случае продолжения применения этой меры пресечения после указанной даты.

По приговору Челябинского областного суда от 10 декабря 2018 г. (с учетом изменений, внесенных судом апелляционной инстанции) Ж. осужден по ч. 5 ст. 228 1 УК РФ, ч. 3 ст. 30, ч. 5 ст. 228 1 УК РФ (два преступления), ч. 3 ст. 30, п. "г" ч. 4 ст. 228 1 УК РФ, ч. 3 ст. 30, п. "а" ч. 3 ст. 228 1 УК РФ, на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений к 11 годам 6 месяцам лишения свободы.

Мера пресечения в отношении Ж. в виде домашнего ареста оставлена без изменения до вступления приговора в законную силу.

Срок отбывания наказания постановлено исчислять с 10 декабря 2018 г. и на основании ст. 72 УК РФ (в редакции Федерального закона от 3 июля 2018 г. N 186-ФЗ) зачтено в него время нахождения Ж. под домашним арестом в период с 18 августа 2017 г. до 13 июля 2018 г. из расчета один день нахождения под домашним арестом за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима, а в период с 13 июля 2018 г. до вступления приговора в законную силу - из расчета два дня нахождения под домашним арестом за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима.

Ж. оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного пп. "а", "г" ч. 4 ст. 228 1 УК РФ, на основании п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ в связи с непричастностью к совершению преступления.

Постановлением судьи Челябинского областного суда от 29 марта 2019 г. мера пресечения в отношении Ж. в виде домашнего ареста изменена на заключение под стражу на срок до вступления приговора от 10 декабря 2018 г. в законную силу и он взят под стражу в зале суда.

В надзорной жалобе Ж. просил о пересмотре судебных решений, указывая, что время нахождения под домашним арестом лиц, совершивших преступления до 14 июля 2018 г., засчитывается в срок лишения свободы из расчета один день домашнего ареста за один день лишения свободы, в том числе и в случае продолжения применения этой меры пресечения после указанной даты. В отношении его мера пресечения в виде домашнего ареста изменена на заключение под стражу 29 марта 2019 г., следовательно, в силу ч. 1 ст. 10 УК РФ зачет времени нахождения его под домашним арестом в период с 13 июля 2018 г. по 29 марта 2019 г. должен производиться по тем же правилам, которые действовали на момент совершения преступления. Однако эти требования закона не были соблюдены, в связи с чем ухудшено его положение.

Президиум Верховного Суда изменил судебные решения в отношении Ж. по следующим основаниям.

По приговору суда Ж. зачтено в срок лишения свободы время нахождения его под домашним арестом. При этом время нахождения осужденного под домашним арестом в период с 13 июля 2018 г. до вступления приговора в законную силу зачтено из расчета два дня нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Между тем правила ч. 3 4 ст. 72 УК РФ, предусматривающие зачет домашнего ареста в срок лишения свободы из расчета два дня нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы, ухудшают положение лица по сравнению с правилами, применявшимися до вступления в силу Федерального закона от 3 июля 2018 г. N 186-ФЗ, в соответствии с которыми время нахождения лица под домашним арестом засчитывалось в срок отбывания наказания исходя из расчета один день нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы.

Согласно приговору Ж. осужден за преступления, совершенные до 14 июля 2018 г., то есть до вступления в силу указанного федерального закона.

В связи с этим принятое судом при постановлении приговора решение о зачете в срок отбывания наказания времени нахождения Ж. под домашним арестом с 13 июля 2018 г. из расчета два дня нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы не соответствует положениям ст. 9 и ч. 1 ст. 10 УК РФ.

Указанное нарушение уголовного закона является существенным, повлиявшим на исход дела.

Постановлением судьи Челябинского областного суда от 29 марта 2019 г. мера пресечения в отношении Ж. в виде домашнего ареста была изменена на заключение под стражу на срок до вступления приговора в законную силу.

В силу изложенного Президиум Верховного Суда изменил приговор, апелляционное определение и исключил указание о применении положений ст. 72 УК РФ (в редакции Федерального закона от 3 июля 2018 г. N 186-ФЗ). Время нахождения Ж. под домашним арестом в период с 13 июля 2018 г. по 29 марта 2019 г. зачтено в срок отбывания наказания из расчета один день нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы.

Постановление Президиума Верховного Суда N 147-П21

Судебная коллегия по гражданским делам

Разрешение споров об исполнении обязательств

2. Превышение стоимости принадлежащего должнику земельного участка по отношению к размеру его долга не является основанием для отказа в удовлетворении требования кредитора об обращении взыскания на этот земельный участок.

К. обратился в суд с иском к Д. об обращении взыскания на принадлежащий ответчику на праве собственности земельный участок площадью 292 кв. м, указав, что вступившим в законную силу решением суда от 26 февраля 2019 г. с ответчика в его пользу взыскано 526 625 руб.

В отношении Д. возбуждено исполнительное производство. Решение суда в течение длительного времени (более 6 месяцев) не исполнено, остаток задолженности ответчика по состоянию на 25 ноября 2019 г. (на момент обращения в суд) составляет 513 862,07 руб.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции указал, что рыночная стоимость данного имущества (примерно 3 000 000 руб.) значительно превышает размер имеющейся у Д. задолженности перед К., которым также не доказана невозможность исполнения решения суда за счет иного имущества должника.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Кассационный суд общей юрисдикции судебные постановления судов первой и апелляционной инстанций оставил без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала обжалуемые судебные постановления вынесенными с существенным нарушением норм права, отменила их и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции в связи со следующим.

Пунктом 5 ст. 4 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" закреплен принцип соотносимости объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения, согласно которому все применяемые в процессе исполнения меры принуждения должны быть адекватны требованиям, содержащимся в исполнительном документе.

Вместе с тем в ч. 4 ст. 69 названного закона установлено, что при отсутствии или недостаточности у должника денежных средств взыскание обращается на иное имущество, принадлежащее ему на праве собственности, хозяйственного ведения и (или) оперативного управления, за исключением имущества, изъятого из оборота, и имущества, на которое в соответствии с федеральным законом не может быть обращено взыскание, независимо от того, где и в чьем фактическом владении и (или) пользовании оно находится.

В соответствии с ч. 12 ст. 87 указанного закона нереализованное имущество должника передается взыскателю по цене на двадцать пять процентов ниже его стоимости, указанной в постановлении судебного пристава-исполнителя об оценке имущества должника. Если эта цена превышает сумму, подлежащую выплате взыскателю по исполнительному документу, то взыскатель вправе оставить нереализованное имущество за собой при условии одновременной выплаты (перечисления) соответствующей разницы на депозитный счет подразделения судебных приставов. Взыскатель в течение пяти дней со дня получения указанного предложения обязан уведомить в письменной форме судебного пристава-исполнителя о решении оставить нереализованное имущество за собой.

Согласно ч. 1 ст. 110 упомянутого закона денежные средства, взысканные с должника в процессе исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе, в том числе путем реализации имущества должника, подлежат перечислению на депозитный счет подразделения судебных приставов, за исключением случаев, предусмотренных данным федеральным законом.

Денежные средства, оставшиеся после удовлетворения всех указанных требований, возвращаются должнику. О наличии остатка денежных средств и возможности их получения судебный пристав-исполнитель извещает должника в течение трех дней (ч. 6).

Таким образом, по смыслу закона при отсутствии иного имущества, на которое может быть обращено взыскание, реализация имущества должника, стоимость которого превышает размер долга, предполагает возвращение ему денежных средств, оставшихся после удовлетворения требований взыскателя, что не нарушает баланс интересов сторон и прав должника, а также указанный выше принцип соотносимости объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения.

С учетом изложенного выводы судебных инстанций о нарушении принципа соотносимости объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения в случае обращения взыскания на принадлежащий должнику земельный участок, стоимость которого превышает размер имеющейся задолженности, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала не соответствующими закону.

Определение N 18-КГ21-38-К4

3. Возникновение заемного обязательства у одного из супругов в период брака не является безусловным основанием для возложения обязанности по возврату займа на другого супруга.

Р.В. обратилась в суд с иском к Ф. о взыскании задолженности по договору займа, указав на то, что 13 ноября 2011 г. она по расписке передала ответчику в долг 650 000 руб., срок возврата денежных средств был определен сторонами моментом востребования. 30 июня 2017 г. истец направила в адрес Ф. требование о возврате долга по договору займа, однако ответчиком денежные средства возвращены не были.

Истец просила суд взыскать с Ф. сумму долга в размере 650 000 руб.; проценты по договору займа, определенные по состоянию на 31 января 2018 г. в размере 353 163 руб. 70 коп.; проценты за пользование займом с 1 февраля 2018 г. до момента фактического исполнения обязательства по возврату задолженности; проценты за нарушение срока возврата займа, определенные по состоянию на 31 января 2018 г. в размере 41 409 руб. 53 коп.; проценты за пользование чужими денежными средствами с 1 февраля 2018 г. до момента фактического исполнения обязательства по возврату задолженности.

Ф. обратился в суд со встречным иском, указав на то, что долг в сумме 650 000 руб. перед Р.В. возник по инициативе его и его бывшей супруги Р., денежные средства были расходованы на нужды семьи, что подтверждается предварительным договором купли-продажи земельного участка с расположенным на нем жилым домом от 14 ноября 2011 г.

Ф. просил применить к сложившимся правоотношениям положения Семейного кодекса Российской Федерации и признать долг перед истцом общим долгом бывших супругов Ф. и Р., произвести раздел этого долга в равных долях между ним и Р., признать расписку от 13 ноября 2011 г. о займе недействительной в части того, что заемщиком денежных средств является один Ф., а также применить в отношении расчетов по процентам, пеням и штрафам ст. 333 ГК РФ с учетом его материального положения и необоснованно завышенных, по его мнению, расчетов истца Р.В.

Разрешая спор и частично удовлетворяя исковые требования Р.В., суд первой инстанции, руководствуясь положениями ст. 809, 810 ГК РФ, ст. 39 СК РФ, исходил из того, что сумма долга в размере 650 000 руб. является общим долгом бывших супругов Ф. и Р., возникшим в связи с покупкой ими домовладения, право собственности на которое зарегистрировано за каждым из них в равных долях, в связи с чем взыскал с Ф. 1/2 часть имеющегося долга и процентов по нему.

Суд также признал расписку от 13 ноября 2011 г. о займе денежных средств у займодавца Р.В. недействительной в части возложения долга исключительно на заемщика Ф., признав долг по расписке общим долгом бывших супругов Ф. и Р. в равных долях.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Кассационным судом общей юрисдикции судебные постановления судов первой и апелляционной инстанций оставлены без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала, что судебные постановления приняты с существенными нарушениями норм материального и процессуального права.

Из решения суда об удовлетворении встречного иска Ф. о признании долга перед истцом Р.В. общим долгом его и его бывшей супруги Р. и о признании на этом основании частично недействительным договора займа усматривается, что суд посчитал значимым для данного дела обстоятельством то, на какие цели ответчиком у истца были взяты в долг деньги и на что они впоследствии были израсходованы. Поскольку, по мнению суда, эти деньги были израсходованы на семейные нужды Ф. и его жены Р., дочери истца Р.В., то по логике обычных семейных отношений между родителями и детьми деньги по договору займа истец передала ответчику, действуя прежде всего в интересах своей родной дочери.

Ссылаясь на нормы семейного права, суд принял решение о признании гражданско-правовой сделки частично недействительной и об освобождении должника от обязанности возвратить долг в полном объеме.

Между тем судом не учтено, что возникшие по данному делу правоотношения между истцом Р.В. и ответчиком Ф. являются гражданско-правовыми и нормами семейного права не регулируются.

Как следует из материалов дела, иск Р.В. мотивирован ссылкой на ст. 809, 810, 395 ГК РФ. Истец просила взыскать с ответчика сумму долга, процентов по нему, а также проценты за нарушение срока возврата займа ввиду неисполнения Ф. своих гражданско-правовых обязательств надлежащим образом.

В соответствии с п. 1 ст. 807 ГК РФ по договору займа одна сторона (займодавец) передает или обязуется передать в собственность другой стороне (заемщику) деньги, вещи, определенные родовыми признаками, или ценные бумаги, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество полученных им вещей того же рода и качества либо таких же ценных бумаг. Если займодавцем в договоре займа является гражданин, договор считается заключенным с момента передачи суммы займа или другого предмета договора займа заемщику или указанному им лицу.

Согласно п. 1 ст. 810 ГК РФ заемщик обязан возвратить займодавцу полученную сумму займа в срок и в порядке, которые предусмотрены договором займа. В случаях, когда срок возврата договором не установлен или определен моментом востребования, сумма займа должна быть возвращена заемщиком в течение тридцати дней со дня предъявления займодавцем требования об этом, если иное не предусмотрено договором.

В силу п. 2 ст. 808 указанного кодекса в подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющие передачу ему займодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей.

С учетом приведенных норм права юридически значимым обстоятельством по данному делу являлось выяснение судом вопроса, связанного с условиями получения и возврата денежных средств по договору займа, заключенному между займодавцем Р.В. и заемщиком Ф.

Так, из содержания подписанной Ф. расписки от 13 ноября 2011 г. следует, что именно он взял в долг у Р.В. денежные средства в размере 650 000 руб., обязавшись вернуть названную денежную сумму по первому требованию займодавца.

Каких-либо ссылок на то, что деньги были взяты на общие нужды супругов Ф. и Р., как и указания на то, что Р. приняла на себя обязательство по возврату Р.В. указанной денежной суммы, в расписке не имеется.

Положения п. 1 ст. 39 СК РФ о том, что при разделе общего имущества супругов учитываются общие долги и право требования по обязательствам, возникшим в интересах семьи, не свидетельствует о наличии правовых оснований для взыскания с другого супруга в пользу займодавца невыплаченной задолженности по такому договору, равно как и уменьшение размера ответственности заемщика перед займодавцем на сумму долга.

Возникшие в период брака обязательства по заемным договорам, исполнение которых после прекращения брака лежит на одном из бывших супругов, могут быть компенсированы супругу путем передачи ему в собственность соответствующей части имущества сверх полагающейся по закону доли в совместно нажитом имуществе. При отсутствии такого имущества супруг-заемщик вправе требовать от второго супруга компенсации соответствующей доли фактически произведенных им выплат по договору.

Иное противоречило бы положениям п. 3 ст. 39 СК РФ и повлекло бы наступление для другого супруга заведомо неблагоприятных последствий в части срока исполнения денежного обязательства перед займодавцем, равно как и повлекло бы неблагоприятные последствия для займодавца, рассчитывающего на исполнение обязательства по возврату полученной суммы займа в срок и в порядке, которые предусмотрены договором займа (п. 1 ст. 810 ГК РФ).

Таким образом, именно у Ф. возникла обязанность по возврату взятой в долг у Р.В. денежной суммы в полном объеме, что не было учтено ни судом первой, ни судами апелляционной и кассационной инстанций.

Признавая наполовину недействительной расписку от 13 ноября 2011 г. о займе ответчиком Ф. денежных средств у Р.В., то есть, по сути, принимая решение о признании частично недействительным договора займа денежных средств, суд в нарушение требований ст. 198 ГПК РФ не указал в решении правовые нормы, которым противоречит указанная сделка и на основании которых она, по мнению суда, может быть признана недействительной. При этом решение суда об освобождении ответчика от возврата половины суммы долга и процентов по нему фактически означает перевод части долга на другое лицо без согласия кредитора, что прямо противоречит п. 2 ст. 391 ГК РФ.

Кроме того, суд не указал в решении, недействительна ли спорная расписка с даты ее подписания (как ничтожная) или с даты ее признания таковой судом (как оспоримая). В связи с этим доводы Р. о пропуске срока исковой давности по требованию Ф. о признании недействительным оспариваемого им договора займа, о применении которого ею было заявлено при рассмотрении дела, суды оставили без исследования и правовой оценки, хотя от выяснения этого обстоятельства зависело правильное разрешение возникшего спора.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила судебные постановления судов апелляционной и кассационной инстанций и дело направила на новое апелляционное рассмотрение.

Определение N 18-КГ21-56-К4

Разрешение споров, возникающих вследствие причинения вреда

4. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

Б. обратился в суд с иском к государственному бюджетному учреждению г. Москвы "Автомобильные дороги Западного административного округа", государственному бюджетному учреждению г. Москвы "Автомобильные дороги" (далее - ГБУ "Автомобильные дороги"), в котором просил взыскать с ответчиков возмещение дополнительных расходов, вызванных повреждением здоровья, компенсацию морального вреда в сумме 9 000 000 руб.

В обоснование заявленных требований Б. указывал, что 15 сентября 2018 г. он, управляя автомобилем и двигаясь по автомобильной дороге в г. Москве в сторону центра, наехал на неисправную крышку люка канализационного колодца, после чего его автомобиль потерял управление, столкнулся с опорой надземного пешеходного перехода и загорелся. В тяжелом состоянии Б. был доставлен в больницу, где ему оперативно были проведены две операции на правой ноге.

Причиной дорожно-транспортного происшествия, по мнению Б., послужили допущенные ГБУ "Автомобильные дороги" нарушения требований по обеспечению безопасности дорожного движения при содержании дорог, что привело к аварийной ситуации, в которой он пострадал.

1 июля 2019 г. Б. установлена II группа инвалидности. Согласно индивидуальной программе реабилитации инвалида Б. нуждается в социально-средовой, социально-психологической, социокультурной реабилитации, ему рекомендованы технические средства реабилитации - костыли с опорой под локоть с устройством противоскольжения, показано ношение сложной ортопедической обуви.

На момент дорожно-транспортного происшествия участок дороги, на котором произошло дорожно-транспортное происшествие с участием автомобиля Б., находился в ведении ГБУ "Автомобильные дороги", которое в рамках государственного задания проводило ремонт верхнего слоя асфальтобетонного покрытия, в частности ремонт смотровых колодцев (канализационных).

Разрешая спор в части исковых требований Б. о компенсации морального вреда, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что имеются основания для удовлетворения данных исковых требований и взыскания компенсации морального вреда с причинителя вреда - ГБУ "Автомобильные дороги", выполнившего с недостатками ремонт участка автомобильной дороги, на котором 15 сентября 2018 г. произошло дорожно-транспортное происшествие, повлекшее причинение тяжкого вреда здоровью Б.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд первой инстанции, ссылаясь на представленные истцом Б. доказательства в обоснование требований о компенсации морального вреда, на обстоятельства, при которых получен тяжкий вред здоровью Б. (без приведения в судебном постановлении таких доказательств и обстоятельств), а также на требования разумности и справедливости, счел возможным взыскать с ГБУ "Автомобильные дороги" в пользу Б. сумму компенсации морального вреда в размере 400 000 руб.

Суд апелляционной инстанции согласился с размером компенсации морального вреда, определенной судом первой инстанции, отклонив доводы апелляционной жалобы представителя Б. о необоснованном занижении судом первой инстанции суммы взысканной в пользу Б. компенсации морального вреда, ограничившись указанием на то, что оснований для увеличения данной суммы не усматривается.

Кассационный суд общей юрисдикции признал выводы судов первой и апелляционной инстанций правильными.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда посчитала, что судебными инстанциями были допущены существенные нарушения норм материального и процессуального права при определении размера подлежащей взысканию с ГБУ "Автомобильные дороги" в пользу Б. компенсации морального вреда, связанного с причинением тяжкого вреда его здоровью.

К числу общепризнанных основных неотчуждаемых прав и свобод человека, подлежащих государственной защите, относится право на охрану здоровья (ч. 1 ст. 41 Конституции Российской Федерации), которое также является высшим для человека благом, без которого могут утратить значение многие другие блага.

Статьей 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

В соответствии с п. 1 ст. 150 ГК РФ жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (п. 1 ст. 151 ГК РФ).

Согласно пп. 1, 2 ст. 1064 ГК РФ, устанавливающей общие основания ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В силу п. 1 ст. 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными гл. 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (ст. 1064 - 1101 гК РФ) и ст. 151 ГК РФ.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (п. 2 ст. 1101 ГК РФ).

Как разъяснено в п. 32 постановления Пленума Верховного Суда от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина", при определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела.

В постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 г. по делу "Максимов (Maksimov) против Российской Федерации" указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Из изложенного следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. В случае причинения гражданину морального вреда (физических или нравственных страданий) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, а также неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда. Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении во избежание произвольного завышения или занижения судом суммы компенсации.

Приведенное правовое регулирование судебными инстанциями при рассмотрении исковых требований Б. о компенсации морального вреда применено неправильно. Устанавливая подлежащую взысканию с ГБУ "Автомобильные дороги" в пользу Б. компенсацию морального вреда в размере 400 000 руб., суды первой и апелляционной инстанций ограничились лишь формальным приведением нормативных положений, регулирующих вопросы компенсации морального вреда и определения размера такой компенсации. Однако судебными инстанциями не выяснялась тяжесть причиненных истцу физических и нравственных страданий в связи с полученными им травмами, не учтены реабилитационные мероприятия, назначенные Б. в связи с инвалидностью, а также не принята во внимание степень вины причинителя вреда.

Судами первой и апелляционной инстанций в нарушение ст. 67, 195, 196, 198 ГПК РФ не приведены мотивы относительно того, какие конкретно обстоятельства дела повлияли на размер определенной к взысканию в пользу Б. суммы компенсации морального вреда и какие из этих обстоятельств послужили основанием для значительного снижения суммы компенсации морального вреда по сравнению с заявленной истцом в иске.

Между тем Б. в обоснование требования о компенсации морального вреда и ее размера ссылался на то, что в дорожно-транспортном происшествии он пережил сильнейший болевой шок и страх смерти в горящей машине, поскольку сам не мог выбраться из нее. Б. получил тяжелые травмы, две недели провел в реанимационном отделении больницы, перенес две сложные и болезненные операции. Из-за полученных травм Б. установлена II группа инвалидности. В течение года после операций он был ограничен в передвижении, длительное время Б. был вынужден принимать обезболивающие лекарства, превозмогая боль, проходить реабилитационные мероприятия, постоянно ездить в медицинские учреждения. Произошедшее лишило Б. возможности вести привычный для него активный образ жизни молодого человека (на момент аварии Б. было 35 лет). Б. стали не доступны, как прежде, занятия спортом, в результате дорожно-транспортного происшествия его правая нога стала короче на 7 см. Все эти обстоятельства являются для него серьезной психотравмирующей ситуацией, причиняющей нравственные и физические страдания.

Б. также приводил доводы о том, что после дорожно-транспортного происшествия ГБУ "Автомобильные дороги" не принесло Б. извинения, не приняло никаких мер к компенсации причиненного ему вреда. Напротив, ГБУ "Автомобильные дороги" проявило полное безучастие к случившемуся с ним, в связи с чем ему приходится до настоящего времени отстаивать свои права в продолжительных судебных процессах.

Этим доводам Б. и приводимым в их обоснование обстоятельствам при определении размера компенсации морального вреда суды первой и апелляционной инстанций, вопреки требованиям ст. 56, 67, 196, 198, 329 ГПК РФ, не дали надлежащей правовой оценки, то есть, по сути, не выяснили степень тяжести причиненных ГБУ "Автомобильные дороги" Б. физических и нравственных страданий и не учли степень вины причинителя вреда, что привело к необоснованному занижению судебными инстанциями размера компенсации морального вреда, заявленного Б. к взысканию с ответчика.

Суд кассационной инстанции, проверяя по кассационной жалобе Б. законность и обоснованность решения суда первой инстанции и апелляционного определения суда апелляционной инстанции в части разрешения исковых требований Б. о компенсации морального вреда, допущенные ими нарушения норм материального и процессуального права не выявил и не устранил, тем самым не выполнил требования ст. 379 6 и чч. 1-3 ст. 379 7 ГПК РФ.

Исходя из изложенного, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала не соответствующими закону выводы судебных инстанций в части определения размера компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с ответчика в пользу Б., в связи с чем отменила состоявшиеся по делу судебные постановления и направила дело в отмененной части на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определение N 5-КГ21-28-К2

5. Владельцы источников повышенной опасности, совместно причинившие вред третьим лицам, несут солидарную ответственность и остаются обязанными перед потерпевшими до полного возмещения им вреда, в том числе морального вреда, причиненного повреждением здоровья.

Ш. обратилась в суд с иском к обществу, в котором просила взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 2 000 000 руб.

В обоснование заявленных требований Ш. указывала, что в результате дорожно-транспортного происшествия с участием пассажирского микроавтобуса ГАЗ, принадлежащего ответчику, предназначенного для перевозки рабочих предприятия, под управлением водителя Б. и автомобилем ВАЗ под управлением водителя Н. ее супруг Ш.А., находившийся вместе с другими рабочими после завершения работы в микроавтобусе, получил травмы, повлекшие его смерть.

По приговору суда Н. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 264 УК РФ (нарушение лицом, управляющим автомобилем, трамваем либо другим механическим транспортным средством, правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц), с назначением наказания в виде лишения свободы сроком на пять лет с отбыванием наказания в колонии-поселении с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на два года.

Заявленный Ш. в рамках уголовного дела гражданский иск о компенсации морального вреда с Н. удовлетворен, по приговору суда с Н. в ее пользу взыскана компенсация морального вреда в размере 800 000 руб.

Обращаясь в суд с иском, Ш. полагала, что общество также обязано компенсировать причиненный ей в связи с гибелью супруга Ш.А. моральный вред, поскольку не обеспечило безопасные условия и охрану труда своих работников, что способствовало гибели ее супруга в дорожно-транспортном происшествии. Ш. испытала и по настоящее время испытывает из-за смерти супруга физические и нравственные страдания и переживания, выражающиеся в чувстве постоянного беспокойства и бессоннице.

Разрешая спор и отказывая Ш. в удовлетворении исковых требований к обществу о компенсации морального вреда, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что виновным в дорожно-транспортном происшествии по приговору суда признан Н. (водитель автомобиля ВАЗ), с него в пользу Ш. по приговору суда взыскана компенсация морального вреда в размере 800 000 руб., тем самым ее нарушенные права были защищены.

Суд апелляционной инстанции, рассматривая дело по апелляционной жалобе представителя Ш., признал решение суда первой инстанции подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда первой инстанции обстоятельствам дела и нарушением им норм материального права и принял по делу новое решение, которым взыскал с ответчика в пользу Ш. компенсацию морального вреда в размере 800 000 руб., с указанием на то, что взыскание необходимо производить с учетом солидарного характера спорных правоотношений с зачетом сумм, взысканных с Н. по приговору суда.

Суд апелляционной инстанции отметил, что предметом данного спора является возмещение вреда, причиненного в результате взаимодействия источников повышенной опасности третьему лицу Ш., а не владельцам источников повышенной опасности, однако суд первой инстанции не применил к данным правоотношениям положения абзаца первого п. 3 ст. 1079 ГК РФ о солидарной ответственности владельцев источников повышенной опасности за вред, причиненный третьим лицам, и не определил юридически значимые обстоятельства по делу, а именно неисполнение Н. обязанности по компенсации истцу морального вреда, установленной по приговору суда, и не применил содержащиеся в ст. 323 и 325 ГК РФ общие правила, регулирующие отношения между должниками и кредитором в солидарном обязательстве.

Учитывая, что солидарное обязательство по возмещению морального вреда прекращается лишь в случае его полного исполнения перед потерпевшим, тогда как приговор суда в части гражданского иска Ш. о возмещении морального вреда на момент принятия судом первой инстанции решения по данному делу не исполнен, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что Ш. вправе в соответствии с положениями п. 2 ст. 323 ГК РФ требовать возмещения морального вреда от любого из остальных солидарных должников, в данном случае от общества.

Кассационный суд общей юрисдикции, рассмотрев дело по кассационной жалобе общества, отменяя апелляционное определение суда апелляционной инстанции и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, согласился с выводом суда апелляционной инстанции о солидарной ответственности владельцев источников повышенной опасности, но в то же время посчитал, что судом апелляционной инстанции нарушены нормы закона, что выразилось в непривлечении к участию в деле других участников дорожно-транспортного происшествия, вследствие чего не установлен объем ответственности солидарных должников - общий размер компенсации, необходимой для полного возмещения причиненного потерпевшей морального вреда.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала выводы суда кассационной инстанции ошибочными, основанными на неправильном применении и толковании норм материального права, регулирующих спорные отношения.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст. 151 ГК РФ).

Согласно п. 1 ст. 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными гл. 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (ст. 1064-1101), и ст. 151 данного кодекса.

Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности (абзац второй ст. 1100 ГК РФ).

Право на компенсацию морального вреда в связи со смертью потерпевшего согласно абзацу третьему п. 32 постановления Пленума Верховного Суда от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" могут иметь иные лица, в частности члены семьи потерпевшего, иждивенцы, при наличии обстоятельств, свидетельствующих о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий.

Статьей 1064 ГК РФ, устанавливающей общие основания ответственности за причинение вреда, предусмотрено, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (абзац первый п. 1 ст. 1064 ГК РФ). Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда (абзац второй п. 1 ст. 1064 ГК РФ).

Ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, регламентируется нормами ст. 1079 ГК РФ.

В силу п. 3 ст. 1079 ГК РФ владельцы источников повышенной опасности солидарно несут ответственность за вред, причиненный в результате взаимодействия этих источников (столкновения транспортных средств и т.п.) третьим лицам по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 1079 ГК РФ.

Статьей 1080 ГК РФ предусмотрено, что лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. По заявлению потерпевшего и в его интересах суд вправе возложить на лиц, совместно причинивших вред, ответственность в долях, определив их применительно к правилам, предусмотренным п. 2 ст. 1081 данного кодекса.

Причинитель вреда, возместивший совместно причиненный вред, вправе требовать с каждого из других причинителей вреда долю выплаченного потерпевшему возмещения в размере, соответствующем степени вины этого причинителя вреда. При невозможности определить степень вины доли признаются равными (п. 2 ст. 1081 ГК РФ).

В п. 25 постановления Пленума Верховного Суда от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" разъяснено, что судам для правильного разрешения дел по спорам, связанным с причинением вреда жизни или здоровью в результате взаимодействия источников повышенной опасности, следует различать случаи, когда вред причинен третьим лицам (например, пассажирам, пешеходам), и случаи причинения вреда владельцам этих источников. При причинении вреда третьим лицам владельцы источников повышенной опасности, совместно причинившие вред, в соответствии с п. 3 ст. 1079 ГК РФ несут перед потерпевшими солидарную ответственность по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 1079 ГК РФ. Солидарный должник, возместивший совместно причиненный вред, вправе требовать с каждого из других причинителей вреда долю выплаченного потерпевшему возмещения. Поскольку должник, исполнивший солидарное обязательство, становится кредитором по регрессному обязательству к остальным должникам, распределение ответственности солидарных должников друг перед другом (определение долей) по регрессному обязательству производится с учетом требований абзаца второго п. 3 ст. 1079 ГК РФ по правилам п. 2 ст. 1081 ГК РФ, то есть в размере, соответствующем степени вины каждого из должников. Если определить степень вины не представляется возможным, доли признаются равными.

Пунктом 1 ст. 322 ГК РФ определено, что солидарная обязанность (ответственность) или солидарное требование возникает, если солидарность обязанности или требования предусмотрена договором или установлена законом, в частности при неделимости предмета обязательства.

При солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга. Кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. Солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью (пп. 1 и 2 ст. 323 ГК РФ).

В п. 50 постановления Пленума Верховного Суда от 22 ноября 2016 г. N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении" разъясняется, что согласно п. 1 ст. 323 ГК РФ кредитор вправе предъявить иск о полном взыскании долга к любому из солидарных должников. Наличие решения суда, которым удовлетворены те же требования кредитора против одного из солидарных должников, не является основанием для отказа в иске о взыскании долга с другого солидарного должника, если кредитором не было получено исполнение в полном объеме. В этом случае в решении суда должно быть указано на солидарный характер ответственности и на известные суду судебные акты, которыми удовлетворены те же требования к другим солидарным должникам.

Из приведенных нормативных положений и разъяснений постановлений Пленума Верховного Суда по их применению следует, что в случае причинения вреда третьим лицам в результате взаимодействия источников повышенной опасности их владельцы солидарно несут ответственность за такой вред. В данном правоотношении обязанность по возмещению вреда, в частности компенсации морального вреда, владельцами источников повышенной опасности исполняется солидарно. При этом солидарные должники остаются обязанными до полного возмещения вреда потерпевшему. Основанием для освобождения владельцев источников повышенной опасности от ответственности за возникший вред независимо от того, виновен владелец источника повышенной опасности в причинении вреда или нет, является умысел потерпевшего или непреодолимая сила. Владелец источника повышенной опасности может быть освобожден судом от ответственности полностью или частично также по основаниям, предусмотренным пп. 2 и 3 ст. 1083 ГК РФ.

Надлежащее исполнение прекращает обязательство (п. 1 ст. 408 ГК РФ).

Пунктом 1 и подп. 1 п. 2 ст. 325 ГК РФ определено, что исполнение солидарной обязанности полностью одним из должников освобождает остальных должников от исполнения кредитору. Если иное не вытекает из отношений между солидарными должниками, должник, исполнивший солидарную обязанность, имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого.

По смыслу положений ст. 323 ГК РФ во взаимосвязи с п. 1 ст. 325 ГК РФ обязательство, в том числе и по возмещению морального вреда, прекращается лишь в случае его полного исполнения солидарными должниками перед потерпевшим. При неполном возмещении вреда одним из солидарных должников потерпевший в соответствии с приведенными выше положениями п. 2 ст. 323 ГК РФ вправе требовать недополученное от любого из остальных солидарных должников. Солидарный должник, исполнивший обязательство не в полном объеме, не выбывает из правоотношения до полного погашения требований кредитора. Вместе с тем обязательство солидарных должников перед кредитором прекращается исполнением солидарной обязанности полностью одним из должников. При этом распределение долей возмещения вреда между солидарными должниками производится по регрессному требованию должника, исполнившего солидарную обязанность, к другим должникам, а не по иску потерпевшего к солидарному должнику или солидарным должникам.

Приведенное правовое регулирование кассационным судом общей юрисдикции применено неправильно, поскольку основано на ошибочном толковании нормативных положений п. 3 ст. 1079, ст. 323 и 325 ГК РФ о солидарном обязательстве. Судом кассационной инстанции не учтены разъяснения, содержащиеся в п. 50 постановления Пленума Верховного Суда от 22 ноября 2016 г. N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении". В соответствии с нормативными положениями данных статей ГК РФ Ш. была вправе требовать компенсацию морального вреда как совместно от всех солидарных должников - владельцев источников повышенной опасности, при взаимодействии которых (этих источников) причинен вред жизни ее супруга Ш.А., так и от любого из них в отдельности, в частности от общества.

Не получив от Н. исполнения обязанности по компенсации морального вреда, установленной по приговору суда от 9 октября 2018 г., Ш. обратилась в суд с иском о компенсации морального вреда к обществу (владельцу автомобиля под управлением Б.), реализовав таким образом свое право, предусмотренное пп. 1 и 2 ст. 323 ГК РФ, на обращение с требованием об исполнении солидарной обязанности к другому солидарному должнику.

Кассационным судом общей юрисдикции также не принято во внимание, что общество, исполнившее апелляционное определение, как солидарный должник на основании подп. 1 п. 2 ст. 325 ГК РФ и разъяснений п. 25 постановления Пленума Верховного Суда от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" вправе предъявить регрессное требование к другим солидарным должникам (владельцам источников повышенной опасности).

Вывод кассационного суда общей юрисдикции о том, что судом апелляционной инстанции не установлен объем ответственности солидарных должников - общий размер компенсации, необходимой для полного возмещения причиненного Ш. морального вреда, опровергается содержанием апелляционного определения, в котором размер компенсации морального вреда Ш. установлен в сумме 800 000 руб. с учетом в том числе размера компенсации морального вреда, определенного приговором суда по уголовному делу, вынесенным в отношении Н., при этом суд апелляционной инстанции указал на солидарный характер спорных правоотношений.

Ввиду изложенного Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила определение кассационного суда общей юрисдикции, оставив в силе апелляционное определение суда апелляционной инстанции.

Определение N 13-КГ21-3-К2

6. Взыскание с руководителя организации ущерба в размере не уплаченных организацией налогов допускается при невозможности удовлетворения налоговых требований за счет самой организации или лиц, привлекаемых к ответственности по ее долгам в предусмотренном законом порядке.

Прокурор в интересах Российской Федерации обратился в суд с иском к И. о взыскании ущерба, причиненного государству, указав, что ответчик, являясь исполнительным директором общества и осуществляя руководство этой организацией, совершил противоправные действия, направленные на уклонение от уплаты налогов, в связи с чем бюджетной системе Российской Федерации причинен ущерб.

Удовлетворяя иск, суд первой инстанции исходил из того, что И., осуществляющий функции руководителя общества, достоверно знал об имеющейся задолженности общества по уплате налога на имущество в бюджет, а также о том, что денежные средства должны быть списаны в бесспорном порядке по выставленным на расчетный счет общества инкассовым поручениям налогового органа, тем не менее, действуя умышленно и недобросовестно, с целью сокрытия денежных средств, за счет которых должно производиться взыскание недоимки по налогу, дал поручение путем распорядительных писем на оплату кредиторской задолженности перед контрагентом, минуя расчетный счет общества, что привело к невозможности исполнения обязанности по уплате указанного налога, в результате чего государству причинен ущерб.

Отменяя решение суда первой инстанции и отказывая в удовлетворении исковых требований, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что ответчиком не осуществлялись действия по уклонению от уплаты налогов. Наличие постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении И. по факту сокрытия денежных средств от взыскания недоимки по налогам в связи с истечением сроков давности уголовного преследования не свидетельствует об установлении следственным органом вины И. в причинении ущерба в виде неуплаченного обществом налога, кроме того, налоговым органом не исчерпана возможность взыскания денежных средств за счет имущества общества.

Суд кассационной инстанции, оставляя в силе решение суда первой инстанции, указал, что действия И. как руководителя общества по проведению взаимозачетов средств для прекращения обязательств в обход расчетного счета организации обоснованно оценены судом первой инстанции как сокрытие денежных средств во избежание обращения на них взыскания. Факт совершения И. противоправных действий следственными органами установлен.

Кроме того, кассационная инстанция пришла к выводу о том, что сформированной конкурсной массы общества, в отношении которого решением арбитражного суда введена процедура конкурсного производства, не достаточно для погашения недоимки по налоговому требованию, включенной в реестр требований кредиторов третьей очереди.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала выводы суда кассационной инстанции основанными на неправильном применении и толковании норм права по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, его причинившим.

44. Началом течения срока исковой давности следует считать день, когда любое заинтересованное лицо (в том случае, если их несколько и все они структурно входят в один федеральный орган исполнительной власти) узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

Решением Екатеринбургского гарнизонного военного суда от 11 марта 2020 г., оставленным без изменения апелляционным определением Центрального окружного военного суда от 10 июня 2020 г., удовлетворено исковое заявление федерального казенного учреждения "Единый расчетный центр Министерства обороны Российской Федерации" (далее - Единый расчетный центр), в котором истец просил взыскать с С. излишне выплаченную в 2013 году ежемесячную премию за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей в размере 97 875 руб. Определением Кассационного военного суда от 21 октября 2020 г. решение суда первой инстанции и апелляционное определение окружного военного суда оставлены без изменения.

Рассмотрев материалы гражданского дела по кассационной жалобе ответчика С., Судебная коллегия по делам военнослужащих отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, а дело направила на новое рассмотрение в Екатеринбургский гарнизонный военный суд, указав в обоснование следующее.

Из материалов дела следует, что С., состоящий в распоряжении командующего войсками Центрального военного округа, приказом названного воинского должностного лица от 28 июня 2011 г. поставлен на все виды довольствия в воинской части.

В период с января по декабрь 2013 года включительно С. наряду с денежным довольствием как военнослужащему, состоящему в распоряжении, выплачивалась ежемесячная премия за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей в размере 97 875 руб., выплата которой не предусмотрена постановлением Правительства Российской Федерации от 5 декабря 2011 г. N 993 для военнослужащих, состоящих в распоряжении командира.

С 1 января 2014 г. выплата С. премии прекращена.

Приказом командующего войсками Центрального военного округа от 2 сентября 2016 г. ответчик уволен с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями и приказом командира воинской части от 21 октября 2016 г. исключен из списков личного состава воинской части.

По результатам проведения контрольно-финансовой инспекцией Минобороны России контрольных мероприятий в период с 15 ноября по 22 декабря 2016 г. установлена переплата С. ежемесячной премии за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей в размере 97 875 руб.

Проведенным в воинской части в октябре 2019 года служебным расследованием установлено, что выплата ответчику ежемесячной премии в 2013 году произошла по вине специалистов управления кадров штаба Центрального военного округа, отвечавших в тот период за своевременное внесение в автоматизированную систему сведений об изменении служебного положения военнослужащих.

Приказом командира воинской части от 12 декабря 2019 г. начальнику отделения кадров предписано направить в Единый расчетный центр соответствующие документы для принятия мер.

После этого 23 декабря 2019 г. Единый расчетный центр обратился в суд с исковым заявлением о взыскании с ответчика излишне выплаченной премии за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей.

Разрешая спор и удовлетворяя исковое заявление, суд первой инстанции исходил из того, что выплата С. излишних денежных средств произошла в отсутствие законных оснований, в связи с чем запрет на взыскание данной суммы, предусмотренный ст. 1109 ГК РФ, в рассматриваемом деле применен быть не может. Кроме того, суд посчитал, что обращение Единого расчетного центра с исковым заявлением произведено в пределах срока исковой давности, поскольку необходимые для этого документы истцом были получены из воинской части накануне такого обращения.

С данными выводами согласились суды апелляционной и кассационной инстанций.

Между тем такие выводы судов не соответствуют обстоятельствам дела и основаны на неправильном применении норм права.

Согласно ст. 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со ст. 200 ГК РФ.

В соответствии с п. 1 ст. 200 ГК РФ, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

В суде установлено, что выплата С. ежемесячной премии за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей, право на которую он не имел, прекращена с 1 января 2014 г.

Данное обстоятельство указывает на устранение допущенного в 2013 году нарушения расходования денежных средств и наличие оснований для принятия решения о возмещении причиненного ущерба и привлечения к ответственности виновных лиц.

Однако в материалах дела отсутствуют сведения, которые бы указывали на своевременно принятые должностными лицами Минобороны России меры к возмещению ущерба, а суд их не истребовал, хотя исследование этих обстоятельств имеет существенное значение для дела.

Кроме того, проведенными в воинской части в период с 15 ноября по 22 декабря 2016 г. контрольными мероприятиями установлена переплата С. ежемесячной премии за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей в размере 97 875 руб.

Служебное разбирательство по данному факту проведено в воинской части лишь в октябре 2019 года, по результатам которого командир воинской части предписал направить в Единый расчетный центр соответствующие документы для принятия мер.

Данных, которые бы объективно препятствовали командиру воинской части обратиться в суд с исковым заявлением как после 1 января 2014 г. (даты устранения допущенного в 2013 году нарушения расходования денежных средств), так и после 22 декабря 2016 г. (даты выявления нарушения контрольно-финансовой инспекцией Минобороны России), материалы дела не содержат.

Выяснение этих обстоятельств также имеет существенное значение для дела.

Согласно п. 12 ст. 1 Федерального закона от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ "Об обороне" имущество Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов является федеральной собственностью и находится у них на правах хозяйственного ведения или оперативного управления.

Как определено ст. 11 названного Федерального закона Вооруженные Силы РФ состоят из центральных органов военного управления, объединений, соединений, воинских частей и организаций, которые входят в виды и рода войск Вооруженных Сил РФ и в войска, не входящие в виды и рода войск Вооруженных Сил РФ.

В силу раздела VI Порядка организации деятельности управлений (отделов) финансового обеспечения Министерства обороны Российской Федерации по военным округам, субъектам Российской Федерации и федерального казенного учреждения "Единый расчетный центр Министерства обороны Российской Федерации" и их взаимодействия с органами военного управления, воинскими частями и организациями Вооруженных Сил Российской Федерации при осуществлении финансового обеспечения Вооруженных Сил Российской Федерации", утвержденного приказом Министра обороны РФ от 9 марта 2017 г. N 150, обеспечение личного состава Вооруженных Сил РФ денежным довольствием, денежным содержанием, заработной платой и другими выплатами производится через Расчетный центр, Управления финансового обеспечения, организации и федеральные бюджетные (автономные) учреждения Министерства обороны, которые обеспечивают начисление и выплату военнослужащим указанных денежных средств на основании копий (выписок из) приказов о назначении (перемещении, увольнении, приеме дел и должности, о поступлении на службу, установлении выплат) на воинские должности военнослужащих, изданных командиром воинской части. Зачисление воинских частей, организаций, а также отдельных должностных лиц на финансовое обеспечение осуществляется на основании решений Министра обороны РФ, заместителя Министра обороны РФ, отвечающего за организацию финансового обеспечения войск (сил).

Из изложенного следует, что командир воинской части обладает функциями по распоряжению находящимся в федеральной собственности имуществом Вооруженных Сил РФ - денежными средствами, выделенными на обеспечение личного состава вверенной ему воинской части в виде денежного довольствия и других выплат. Данные денежные средства также находятся в оперативном управлении довольствующего финансового органа - Едином расчетном центре, и их выплата осуществляется на основании соответствующих приказов командира воинской части.

Согласно ст. 75 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ, утвержденного Указом Президента РФ от 10 ноября 2007 г. N 1495, командир в мирное и военное время отвечает в том числе за состояние и сохранность вооружения, военной техники и другого военного имущества; за материальное, техническое, финансовое, медицинское и бытовое обеспечение.

Таким образом, командир воинской части был обязан поставить вопрос о возмещении в судебном порядке ущерба, причиненного имуществу Вооруженных Сил РФ, находящемуся в федеральной собственности.

Однако, как следует из материалов дела, командир воинской части ограничился направлением материалов в Единый расчетный центр, который и обратился в суд с исковым заявлением.

Полагая, что такое обращение произведено Единым расчетным центром в пределах срока исковой давности, а именно непосредственно после получения необходимых для этого документов, суд оставил без внимания, что другое заинтересованное лицо - командир воинской части имел возможность обратиться в суд с аналогичным иском в пределах срока исковой давности, исчисляемого с даты устранения должностными лицами Министерства обороны РФ допущенного в 2013 году нарушения расходования денежных средств.

Уведомление командиром воинской части Единого расчетного центра о выявленном нарушении в декабре 2019 года не может указывать на самостоятельное течение срока исковой давности для названного органа военного управления, поскольку как Единый расчетный центр, так и воинская часть входят в структуру Министерства обороны РФ, в ведении которого находится все имущество, в том числе денежные средства, выделенные на обеспечение личного состава. В связи с этим действия названных организаций, которые представляют интересы одного федерального органа исполнительной власти, связанные с выплатой и взысканием денежных средств, необходимо рассматривать в их единстве и взаимосвязи.

Следовательно, началом течения срока исковой давности следует считать день, когда любое заинтересованное лицо (в том случае, если их несколько и все они структурно входят в один федеральный орган исполнительной власти) узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

То обстоятельство, что по данному делу Единый расчетный центр несвоевременно узнал о дате, с которой началось нарушение в том числе его права, указывает на ненадлежащую организацию работы в федеральном органе исполнительной власти по уведомлению всех заинтересованных лиц о причиненном ущербе и не может служить основанием для отдельного течения срока исковой давности для каждого заинтересованного лица.

При таких обстоятельствах вывод судов первой и апелляционной инстанций о соблюдении Единым расчетным центром срока исковой давности при обращении 23 декабря 2019 г. с исковым заявлением о взыскании с С. денежных средств, излишне выплаченных ему в 2013 году, нельзя признать обоснованным.

Отменяя судебные постановления, Судебная коллегия по делам военнослужащих указала в определении, что при новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и разрешить дело в соответствии с подлежащими применению к спорным отношениям нормами материального права и установленными по делу обстоятельствами.

Кроме того, суду следует учесть, что в соответствии с чч. 2 и 21 ст. 2 Федерального закона от 7 ноября 2011 г. N 306-ФЗ "О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат" премия за добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей входит в состав денежного довольствия и при рассмотрении исковых требований о возврате ранее выплаченного денежного довольствия в качестве неосновательного обогащения подлежат применению положения подп. 3 ст. 1109 ГК РФ.

Определение N 223-КГ21-4-К10

Разъяснения по вопросам, возникающим в судебной практике

ВОПРОС. Требуется ли соблюдение порядка, установленного в абзаце втором пункта 5 статьи 183 19 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", возлагающего на арбитражный суд обязанность направить в Центральный банк Российской Федерации запрос о представлении кандидатуры арбитражного управляющего или саморегулируемой организации, из числа членов которой должен быть утвержден арбитражный управляющий в деле о банкротстве финансовой организации, в случае освобождения или отстранения ранее утвержденного судом арбитражного управляющего?

ОТВЕТ. Согласно абзацу второму п. 5 ст. 183 19 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) при принятии заявления о признании финансовой организации банкротом арбитражный суд обращается в контрольный орган, который представляет суду кандидатуру арбитражного управляющего или саморегулируемую организацию, из числа членов которой судом должен быть утвержден арбитражный управляющий, в течение семи рабочих дней с даты получения обращения арбитражного суда.

Из буквального содержания данной нормы Закона о банкротстве следует, что участие Центрального банка Российской Федерации как контрольного органа в процедуре выбора арбитражного управляющего или саморегулируемой организации арбитражных управляющих предусматривается только на стадии принятия арбитражным судом заявления о признании финансовой организации банкротом.

В случае освобождения или отстранения ранее утвержденного судом арбитражного управляющего соблюдение порядка, установленного абзацем вторым п. 5 ст. 183 19 Закона о банкротстве, не требуется.

Выбор кандидатуры нового арбитражного управляющего в этом случае производится в соответствии с положениями п. 6 ст. 45 Закона о банкротстве.