Разрешение споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав

1. Отсутствие регистрации наследника по месту жительства или по месту пребывания в принадлежащем наследодателю жилом помещении на день открытия наследства при наличии иных доказательств фактического принятия наследства не может служить основанием для принятия судом решения об отказе в установлении факта принятия наследства.

Б. обратилась в суд с иском к департаменту городского имущества, Ч. и просила суд включить в наследственную массу В., умершей 2 декабря 1997 г., принадлежащую последней на основании договора передачи в собственность от 10 марта 1995 г. квартиру, установить факт принятия наследства и признать за ней право собственности на указанную квартиру в порядке наследования по закону.

В обоснование исковых требований указано, что истец и Ч. являются детьми наследодателя и единственными наследниками первой очереди имущества В., однако свои наследственные права никто из них не оформлял (наследственное дело указанного наследодателя не открывалось).

Вместе с тем истец после смерти наследодателя совершила все действия, свидетельствующие о фактическом принятии наследства: продолжает пользоваться спорной квартирой, в которой на день смерти наследодателя была зарегистрирована по месту жительства, несет бремя ее содержания, приняла меры по сохранности наследственного имущества.

Департамент городского имущества обратился в суд со встречными исковыми требованиями к Б. о признании принадлежащей наследодателю В. на день ее смерти квартиры выморочным имуществом, переходящим в порядке наследования по закону в собственность субъекта Российской Федерации, ссылаясь на отсутствие доказательств принятия такого наследства наследниками В.

Разрешая спор, суд первой инстанции, оценив представленные по делу доказательства, в том числе объяснения сторон, показания свидетеля, пришел к выводу об отказе в удовлетворении исковых требований Б., поскольку истцом в нарушение требований статьи 56 ГПК РФ не представлено доказательств, свидетельствующих о совершении Б. действий по фактическому принятию наследственного имущества.

Учитывая, что наследники В. - Б. и Ч. не приняли наследство в установленный законом срок, суд признал спорное имущество выморочным, удовлетворив встречные исковые требования департамента городского имущества.

Суд также указал, что задолженность по оплате жилищно-коммунальных услуг спорной квартиры опровергает утверждения истца о должном содержании занимаемой квартиры, представленные суду квитанции отражают лишь нерегулярную оплату жилищно-коммунальных услуг со стороны Б.

Суд апелляционной инстанций согласился с выводом суда первой инстанции и его правовым обоснованием.

Кассационный суд общей юрисдикции судебные постановления судов первой и апелляционной инстанций оставил без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала судебные постановления вынесенными с нарушением норм материального и процессуального права в связи со следующим.

В соответствии с положениями статьи 546 ГК РСФСР, действовавшей на момент открытия наследства, для приобретения наследства наследник должен его принять. Не допускается принятие наследства под условием или с оговорками. Признается, что наследник принял наследство, когда он фактически вступил во владение наследственным имуществом или когда он подал нотариальному органу по месту открытия наследства заявление о принятии наследства. Указанные в этой статье действия должны быть совершены в течение шести месяцев со дня открытия наследства.

По смыслу приведенной правовой нормы под совершением наследником действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства, следует понимать совершение действий по управлению, распоряжению и пользованию наследственным имуществом, поддержанию его в надлежащем состоянии, в которых проявляется отношение наследника к наследству как к собственному имуществу.

В качестве таких действий, в частности, могут выступать: вселение наследника в принадлежавшее наследодателю жилое помещение или проживание в нем на день открытия наследства (в том числе без регистрации наследника по месту жительства или по месту пребывания).

В целях подтверждения фактического принятия наследства наследником могут быть представлены, в частности, справка о проживании совместно с наследодателем, квитанция об уплате налога, о внесении платы за жилое помещение и коммунальные услуги, сберегательная книжка на имя наследодателя, паспорт транспортного средства, принадлежавшего наследодателю, договор подряда на проведение ремонтных работ и т.п. документы.

Аналогичные правовые позиции изложены в пункте 36 постановления Пленума Верховного Суда от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании".

Отказывая в удовлетворении первоначальных исковых требований, суд исходил из того, что Б. была зарегистрирована в спорной квартире временно до 19 февраля 1999 г., а не постоянно.

Однако в нарушение приведенной выше правовой нормы суд не учел, что проживание наследника в принадлежавшем наследодателю жилом помещении на день открытия наследства может свидетельствовать о фактическом принятии наследства независимо от наличия или отсутствия регистрации наследника по месту жительства или по месту пребывания в указанном помещении, при этом в нарушении пункта 2 части 4 статьи 198 ГПК РФ суды не указали мотивов, по которым они отвергли представленную истцом справку о проживании совместно с наследодателем.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда также признала заслуживающим внимания довод кассационной жалобы о том, что положения статьи 546 ГК РСФСР и иных норм материального права не предусматривают отсутствие задолженности по оплате жилищно-коммунальных услуг в качестве обязательного условия принятия наследства, в связи с чем ссылка судов на данное обстоятельство в обоснование отказа в удовлетворении исковых требований Б. не соответствует закону.

Между тем эти обстоятельства какой-либо оценки суда не получили.

Ввиду изложенного Судебная коллегия отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, дело направила на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определение N 5-КГ21-90-К2

Разрешение споров о разделе общего имущества супругов

2. Течение срока исковой давности по требованиям о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, начинается с момента, когда бывший супруг узнал или должен был узнать о нарушении своего права на общее имущество, но не ранее времени расторжения брака.

К. 14 июня 2019 г. обратилась в суд с иском к З. о разделе совместно нажитого имущества, с учетом уточненных исковых требований просила произвести раздел совместно нажитого в период брака имущества, определив долю истца и ответчика в составе совместно нажитого имущества в размере 1/2; взыскать с ответчика в пользу истца денежную компенсацию доли в составе общего имущества супругов - вкладов в банке в размере 224 400 руб., взыскать с ответчика в пользу истца 1/2 доли долга по договору займа от 6 июня 2013 г. в сумме 850 000 руб.

В обоснование заявленных требований указано, что с 1 апреля 1998 г. К. состояла с ответчиком в браке, который расторгнут на основании решения суда от 24 ноября 2015 г. В период брака ответчиком внесены общие денежные средства на вклад в банк в сумме 700 000 руб., вклад открыт 1 октября 2014 г. На дату прекращения брачных отношений (5 декабря 2014 г.) остаток денежных средств на вкладе составил 448 800 руб. Также в период брака 6 июня 2013 г. между истцом и ее матерью К.Н. заключен договор денежного займа на сумму 1 700 000 руб., эти денежные средства были необходимы для создания пристройки к дому, в котором проживали супруги К. и З. Одним из условий исполнения договора являлся переезд матери истца - К.Н. по их месту жительства. На момент подачи иска указанный дом находится в собственности З. Срок погашения займа наступил 6 июня 2018 г., однако на момент обращения в суд сумма займа не возвращена. Истец полагала, что указанное выше долговое обязательство является совместным, в связи с чем с ответчика в ее пользу должна быть взыскана 1/2 доли от суммы полученного займа.

Разрешая спор в части взыскания 1/2 доли от суммы полученного займа, суд пришел к правильному выводу об отказе в иске в указанной части, поскольку истцом не представлено доказательств получения денежных средств по договору займа от 6 июня 2013 г. и их использования на нужды и в интересах семьи, данное обязательство является ее личным, спорный заем не подлежит включению в состав общих долгов супругов, кроме того, обязательство по указанному выше договору займа истцом не исполнено.

Отказывая в удовлетворении требования о разделе денежных средств на счете З. в банке, суд указал на то, что истцом пропущен срок исковой давности, о применении которого заявлено ответчиком по делу, о наличии денежных средств на указанном счете К. стало известно 10 августа 2015 г., однако в суд с такими требованиями истец обратилась лишь 14 июня 2019 г., то есть по истечении трехлетнего срока исковой давности, установленного пунктом 7 статьи 38 СК РФ.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Кассационный суд общей юрисдикции судебные постановления судов первой и апелляционной инстанций оставил без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала обжалуемые судебные постановления в части отказа в удовлетворении исковых требований о взыскании денежной компенсации доли в составе общего имущества супругов вкладов в банке вынесенными с существенным нарушением норм права, исходя из следующего.

Пунктом 1 статьи 9 СК РФ установлено, что на требования, вытекающие из семейных отношений, исковая давность не распространяется, за исключением случаев, если срок для защиты нарушенного права установлен Кодексом.

Согласно пункту 1 статьи 33 СК РФ законным режимом имущества супругов является режим их совместной собственности.

В силу пункта 1 статьи 38 СК РФ раздел общего имущества супругов может быть произведен как в период брака, так и после его расторжения по требованию любого из супругов.

В соответствии с пунктом 3 статьи 38 СК РФ в случае спора раздел общего имущества супругов, а также определение долей супругов в этом имуществе производится в судебном порядке.

Пунктом 7 статьи 38 СК РФ предусмотрено, что к требованиям супругов о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, применяется трехлетний срок исковой давности.

Как разъяснено в пункте 19 постановления Пленума Верховного Суда от 5 ноября 1998 г. N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут (пункт 7 статьи 38 СК РФ), следует исчислять не со времени прекращения брака (дня государственной регистрации расторжения брака в книге регистрации актов гражданского состояния при расторжении брака в органах записи актов гражданского состояния, а при расторжении брака в суде - дня вступления в законную силу решения), а со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (пункт 1 статьи 200 ГК РФ).

Таким образом, срок исковой давности может быть применен лишь к требованиям о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, при этом такой срок начинает исчисляться с момента, когда бывшему супругу стало известно о нарушении своего права на общее имущество, но не ранее времени расторжения брака. На раздел общего имущества супругов, который может быть произведен в период брака, исковая давность в силу статьи 9 СК РФ не распространяется.

Из материалов дела видно, что брак между сторонами расторгнут решением суда от 24 ноября 2015 г., вступившим в законную силу 16 июня 2016 г., в суд с иском о разделе совместно нажитого имущества К. обратилась 14 июня 2019 г.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила состоявшиеся по делу судебные постановления в части отказа в удовлетворении исковых требований о взыскании денежной компенсации доли в составе общего имущества супругов вкладов в банке в размере 244 400 руб., оставив их без изменения в остальной части.

В отмененной части дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определение N 78-КГ21-45-К3

3. Заработная плата, полученная одним из супругов во время брака, но перечисленная ему работодателем в период после прекращения брака, относится к общему имуществу супругов.

Ш. обратился в суд с иском к Ш.В. о разделе совместно нажитого имущества, указав, что с 27 августа 2010 г. состоял с ответчиком в браке, который расторгнут на основании решения суда от 1 августа 2018 г. Фактические брачные отношения прекращены 8 марта 2018 г. В период брака с 1 декабря 2014 г. по 30 марта 2018 г. Ш.В. осуществляла трудовую деятельность в обществе. Судебным постановлением от 15 мая 2019 г. с общества в пользу Ш.В. взыскана задолженность по заработной плате за период с июля 2017 по март 2018 года в размере 2 976 100 руб.

10 июня 2019 г. общество перечислило указанную денежную сумму для Ш. В. на публичный депозитный счет нотариуса. По мнению истца, он имеет право на получение 1/2 доли указанных денежных средств, поскольку они являются доходами от трудовой деятельности ответчика в период нахождения в браке с истцом.

Истец просил суд признать эти доходы ответчика от трудовой деятельности общим имуществом супругов и взыскать в его пользу 1/2 часть указанных доходов в размере 1 488 050 руб.

Разрешая спор и отказывая Ш. в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции указал на то, что спорные денежные средства получены Ш.В. после фактического прекращения брачных отношений между супругами, поэтому совместно нажитым с истцом имуществом не являются.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Кассационный суд общей юрисдикции судебные постановления судов первой и апелляционной инстанций оставил без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала состоявшиеся по делу судебные постановления вынесенными с нарушением норм материального права, указав следующее.

В силу пункта 1 статьи 34 СК РФ имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью.

К имуществу, нажитому супругами во время брака (общему имуществу супругов), относятся доходы каждого из супругов от трудовой деятельности, предпринимательской деятельности и результатов интеллектуальной деятельности, полученные ими пенсии, пособия, а также иные денежные выплаты, не имеющие специального целевого назначения (суммы материальной помощи, суммы, выплаченные в возмещение ущерба в связи с утратой трудоспособности вследствие увечья либо иного повреждения здоровья, и другие). Общим имуществом супругов являются также приобретенные за счет общих доходов супругов движимые и недвижимые вещи, ценные бумаги, паи, вклады, доли в капитале, внесенные в кредитные учреждения или в иные коммерческие организации, и любое другое нажитое супругами в период брака имущество независимо от того, на имя кого из супругов оно приобретено либо на имя кого или кем из супругов внесены денежные средства (пункт 2 данной статьи).

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в пункте 15 постановления Пленума Верховного Суда от 5 ноября 1998 г. N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", общей совместной собственностью супругов, подлежащей разделу (пункты 1 и 2 статьи 34 СК РФ), является любое нажитое ими в период брака движимое и недвижимое имущество, которое в силу статей 128, 129, пунктов 1 и 2 статьи 213 ГК РФ может быть объектом права собственности граждан, независимо от того, на имя кого из супругов оно было приобретено или внесены денежные средства, если брачным договором между ними не установлен иной режим этого имущества.

Судом было установлено и ответчиком не оспаривалось, что спорные денежные средства являлись доходом от трудовой деятельности, осуществляемой Ш.В. в период брака с истцом.

Приходя к выводу об отказе в иске Ш., суд первой инстанции со ссылкой на пункт 16 названного постановления Пленума Верховного Суда, в котором разъяснено, что, если после фактического прекращения семейных отношений и ведения общего хозяйства супруги совместно имущество не приобретали, суд в соответствии с пунктом 4 статьи 38 СК РФ может произвести раздел лишь того имущества, которое являлось их общей совместной собственностью ко времени прекращения ведения общего хозяйства, констатировал, что спорные денежные средства получены Ш.В. после прекращения брачных отношений, в связи с чем разделу не подлежат.

Судебные инстанции в результате неправильного применения и толкования норм материального права, регулирующих спорные отношения, не учли, что трудовая деятельность осуществлялась Ш.В. в период брака и предусматривала поступление от нее дохода, в связи с чем перечисление работодателем денежных средств на счет ответчика во исполнение ранее возникших обязательств, вытекающих из трудовых отношений, состоявшееся после прекращения брака, не изменяет режим общего имущества супругов и не лишает истца права на получение части этих средств при их разделе на основании статей 38, 39 СК РФ.

При таких обстоятельствах выводы судов о том, что полученные одним из супругов после прекращения брачных отношений денежные средства от трудовой деятельности, осуществляемой в период брака, не могут являться совместно нажитым имуществом, признаны не основанными на законе.

С учетом изложенного Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определение N 5-КГ21-101-К2

Разрешение споров о взыскании страхового возмещения

4. Лицо, имеющее право на страховое возмещение по договору ОСАГО в случае смерти потерпевшего, обратившееся за страховым возмещением после того, как оно уже выплачено другим лицам, вправе требовать от этих лиц возврата причитающейся ему страховой выплаты.

На страховщика, правомерно выплатившего страховое возмещение ранее обратившимся лицам, не может быть возложена обязанность по выплате дополнительного возмещения сверх установленного законом размера.

З. в интересах несовершеннолетней дочери Т. обратилась в суд с иском к страховой компании и Т.И. о взыскании страховой выплаты, неустойки, штрафа, компенсации морального вреда, указав, что после смерти Т.В. страховое возмещение по договору ОСАГО было незаконно выплачено страховой компанией матери погибшего - Т.И., в то время как должно было быть выплачено его ребенку Т.

Решением суда иск удовлетворен частично: с Т.И. взыскана неосновательно полученная сумма страхового возмещения, в удовлетворении остальной части иска отказано.

Взыскивая полученные в качестве страхового возмещения денежные средства с матери погибшего, суд первой инстанции руководствовался статьями 1088 и 1102 ГК РФ, пунктами 6 и 7 статьи 12 Федерального закона от 25 апреля 2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (далее - Закон об ОСАГО) и пришел к выводу, что право на возмещение вреда принадлежит в первую очередь несовершеннолетней Т., а у матери погибшего такое право отсутствует. Поскольку страховое возмещение уже было выплачено матери погибшего, суд взыскал с нее в пользу несовершеннолетней Т. неосновательно полученную сумму страхового возмещения, а в удовлетворении иска к страховой компании отказал.

Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции не согласился, указав, что у страховой компании возникла обязанность произвести страховую выплату несовершеннолетней Т. по заявлению ее законного представителя, поскольку выплата денег матери погибшего как лицу, не имеющему права на ее получение, нельзя признать надлежащим исполнением обязательства страховой компанией.

Апелляционным определением решение суда первой инстанции отменено, постановлено новое, которым иск удовлетворен частично: со страховой компании (ответчика) взысканы страховое возмещение, неустойка, штраф, компенсация морального вреда, судебные расходы, в удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

Кассационный суд общей юрисдикции апелляционное определение оставил без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала обжалуемые апелляционное и кассационное определения вынесенными с существенным нарушением норм права по следующим основаниям.

Согласно пункту 6 статьи 12 Закона об ОСАГО в случае смерти потерпевшего право на возмещение вреда имеют лица, имеющие право в соответствии с гражданским законодательством на возмещение вреда в случае смерти кормильца, при отсутствии таких лиц - супруг, родители, дети потерпевшего, граждане, у которых потерпевший находился на иждивении, если он не имел самостоятельного дохода (выгодоприобретатели).

В соответствии с абзацем первым пункта 8 статьи 12 Закона об ОСАГО страховщик в течение 15 календарных дней, за исключением нерабочих праздничных дней, со дня принятия первого заявления о страховом возмещении в части возмещения вреда, причиненного жизни потерпевшего в результате страхового случая, принимает заявления о страховом возмещении и предусмотренные правилами обязательного страхования документы от других выгодоприобретателей. В течение пяти календарных дней, за исключением нерабочих праздничных дней, после окончания указанного срока принятия заявлений от лиц, имеющих право на возмещение вреда в случае смерти потерпевшего, страховщик осуществляет страховую выплату.

Из содержания приведенных выше норм права следует, что законодатель установил заявительный порядок для реализации лицом права на получение страховой выплаты, что не противоречит пункту 2 статьи 1 ГК РФ, в соответствии с которым граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе.

Судом установлено, что представитель матери потерпевшего обратился к страховщику с заявлением о выплате страхового возмещения в связи с наступлением страхового случая, представив все предусмотренные Правилами ОСАГО документы.

Поскольку в течение установленного пунктом 8 статьи 12 Закона об ОСАГО пятнадцатидневного срока со дня принятия первого заявления иных заявлений от лиц, имеющих право на получение страхового возмещения, в адрес страховой компании не поступало, страховщиком в данном случае принято решение о выплате страхового возмещения в полном объеме матери потерпевшего.

Ссылаясь на то, что обязанность по выплате страхового возмещения не была исполнена страховщиком надлежащим образом, поскольку страховая выплата надлежащим выгодоприобретателем не получена, суд апелляционной инстанции не исследовал вопрос о том, могла ли страховая компания отказать в выплате страхового возмещения лицу, обратившемуся с соответствующим заявлением и представившему все предусмотренные Правилами ОСАГО документы, в отсутствие заявлений иных лиц.

Кроме того, суд не принял во внимание, что даже при наличии сведений о выгодоприобретателе, имеющем преимущественное право на получение страхового возмещения, обязанность по выплате ему данного возмещения у страховой компании отсутствует до обращения такого лица с заявлением и приложенным к нему пакетом документов.

Таким образом, суд апелляционной инстанции не указал, какие нормы закона были нарушены страховой компанией при выплате страхового возмещения матери погибшего, а также не назвал норму закона, позволяющую возложить обязанность повторно выплатить страховое возмещение вновь обратившемуся лицу.

Судебной коллегией областного суда также не приняты во внимание положения абзаца третьего пункта 8 статьи 12 Закона об ОСАГО, в соответствии с которым лицо, имеющее право на возмещение вреда в случае смерти потерпевшего в результате страхового случая и предъявившее страховщику требование о страховом возмещении после того, как страховая выплата по данному страховому случаю была распределена между лицами, имеющими право на возмещение вреда в случае смерти потерпевшего, вправе требовать от этих лиц возврата причитающейся в соответствии с названным федеральным законом части страховой выплаты или требовать выплаты возмещения вреда от лица, причинившего вред жизни потерпевшему в результате данного страхового случая, в соответствии с гражданским законодательством.

Данная норма закона с учетом системного толкования его положений предусматривает право преимущественного выгодоприобретателя требовать перераспределения, в том числе и в полном объеме, уже полученной страховой выплаты, предъявляя такое требование не к исполнившей свои обязательства страховой компании, а к лицам, получившим такое страховое возмещение.

Кроме того, судом при разрешении данного спора не исследован вопрос о возможности нахождения матери погибшего на его иждивении, в связи с чем она могла быть отнесена к лицам, имеющим право на первоочередное получение страхового возмещения в соответствии с пунктом 6 статьи 12 Закона об ОСАГО.

С учетом изложенного Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила обжалуемые судебные постановления и направила дело на новое апелляционное рассмотрение.

Определение N 81-КГ21-11-К8

Разрешение споров, связанных с пенсионными и социальными отношениями

5. Периоды военной службы в составе Вооруженных Сил СССР засчитываются в трудовой стаж гражданина Российской Федерации для назначения ему страховой пенсии по старости независимо от того, на территории какой из бывших союзных республик дислоцировалась воинская часть, в которой он проходил действительную военную службу.

Ш. 25 февраля 2020 г. обратился в суд с иском к пенсионному органу о возложении обязанности включить в страховой стаж период прохождения военной службы, произвести перерасчет размера страховой пенсии по старости.

В обоснование заявленных требований Ш. указал, что 17 июля 2019 г. на основании положений Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" ему назначена страховая пенсия по старости. При определении права на страховую пенсию и ее размера пенсионным органом в страховой стаж Ш. включен период прохождения им военной службы с 5 ноября 1979 г. по 23 декабря 1998 г. Однако решением пенсионного органа от 10 октября 2019 г. период прохождения Ш. действительной военной службы в составе Вооруженных Сил СССР с 5 ноября 1979 г. по 6 ноября 1992 г. исключен из страхового стажа Ш. в связи с тем, что военная служба в этот период проходила на территории Эстонской ССР (с 1991 года Эстонская Республика), произведен перерасчет назначенной Ш. страховой пенсии по старости, и с 1 октября 2019 г. выплата страховой пенсии по старости производится Ш. в меньшем размере, чем было установлено 17 июля 2019 г.

Ш. полагал, что спорный период прохождения им военной службы в составе Вооруженных Сил СССР необоснованно исключен пенсионным органом из его страхового стажа, в связи с чем просил суд обязать ответчика включить в его страховой стаж период прохождения им действительной военной службы в составе Вооруженных Сил СССР с 5 ноября 1979 г. по 6 ноября 1992 г., произвести перерасчет размера страховой пенсии по старости с момента ее назначения - с 17 июля 2019 г.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, в удовлетворении требований Ш. отказано.

В обоснование отказа в иске суд первой инстанции пришел к выводу о том, что включение в страховой стаж Ш. периода прохождения им действительной военной службы в составе Вооруженных Сил СССР с 5 ноября 1979 г. по 6 ноября 1992 г., имевшего место на территории Эстонской ССР, возлагается на Эстонскую Республику, поскольку с учетом принципа пропорциональной ответственности, закрепленного Договором между Российской Федерацией и Эстонской Республикой о сотрудничестве в области пенсионного обеспечения от 14 июля 2011 г. и предполагающего полное разделение ответственности за периоды пенсионного стажа, приобретенного на территории Договаривающихся Сторон, не только в период после распада СССР, но и в период его существования, каждая Договаривающаяся Сторона согласно своему законодательству начисляет и выплачивает пенсию, соответствующую стажу, приобретенному на ее территории. На Российскую Федерацию в соответствии с положениями названного договора возлагается обязанность исчисления и выплаты пенсии только за стаж, приобретенный гражданином на территории Российской Федерации.

Кассационный суд общей юрисдикции постановления судов первой и апелляционной инстанций оставил без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда признала выводы судебных инстанций об отсутствии оснований для включения Ш. в его страховой стаж периода прохождения им действительной военной службы в рядах Вооруженных Сил СССР с 5 ноября 1979 г. по 6 ноября 1992 г. в войсковой части, дислоцировавшейся на территории Эстонской ССР, а также выводы об отсутствии правовых оснований для перерасчета назначенной Ш. страховой пенсии по старости с учетом указанного периода с момента назначения - 17 июля 2019 г. - основанными на неправильном применении норм материального права, указав следующее.

Основания возникновения и порядок реализации права граждан Российской Федерации на страховые пенсии установлены Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ "О страховых пенсиях", вступившим в силу с 1 января 2015 г. (далее - Федеральный закон "О страховых пенсиях").

14 июля 2011 г. между Российской Федерацией и Эстонской Республикой был заключен Договор о сотрудничестве в области пенсионного обеспечения (далее - Договор), ратифицированный Российской Федерацией и вступивший в силу с 1 апреля 2012 г. (временно применялся с 16 октября 2011 г.).

Договор распространяется на отношения, относящиеся: 1) в Российской Федерации - к трудовым пенсиям по старости, по инвалидности, по случаю потери кормильца; социальным пенсиям; 2) в Эстонской Республике - к государственному пенсионному страхованию, включая народную пенсию (статья 2 Договора). Согласно статье 3 данный договор применяется к лицам, проживающим на территориях Договаривающихся Сторон и являющимся их гражданами или лицами без гражданства, на которых распространяется или ранее распространялось действие законодательства каждой из Договаривающихся Сторон в соответствии со статьей 2 Договора.

При назначении пенсии в соответствии с Договором учитываются периоды пенсионного стажа, приобретенные на территориях Договаривающихся Сторон, в том числе на территориях бывших РСФСР и ЭССР (пункт 1 статьи 5 Договора). Пунктом 1 статьи 6 Договора предусмотрено, что каждая Договаривающаяся Сторона исчисляет размер пенсии, соответствующий пенсионному стажу, приобретенному на ее территории, согласно положениям своего законодательства. Периоды пенсионного стажа, приобретенные на территории бывшего СССР, кроме территорий бывших РСФСР и ЭССР, не учитываются при определении размера пенсии.

Под пенсионным стажем понимаются: в Российской Федерации - период, учитываемый согласно законодательству Российской Федерации при определении права на пенсии и их размеров, а также конвертация пенсионных прав по законодательству Российской Федерации; в Эстонской Республике - период, учитываемый согласно законодательству Эстонской Республики при определении права на пенсии и их размеров (подпункт 4 пункта 1 статьи 1 Договора).

Таким образом, названный международный договор, как следует из его положений, в части пенсионного обеспечения лиц, проживающих на территориях Договаривающихся Сторон, базируется на пропорциональном принципе: полное разделение ответственности за периоды пенсионного стажа, приобретенного на территории Договаривающихся Сторон, не только после распада СССР, но и в период его существования; за периоды стажа, приобретенного на территориях бывших РСФСР и ЭССР, каждая Договаривающаяся Сторона начисляет и выплачивает пенсию, соответствующую стажу, приобретенному на ее территории, согласно своему законодательству.

В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 12 Федерального закона "О страховых пенсиях" в страховой стаж наравне с периодами работы и (или) иной деятельности, которые предусмотрены статьей 11 данного закона, засчитывается период прохождения военной службы, а также другой приравненной к ней службы, предусмотренной Законом Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-I "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, войсках национальной гвардии Российской Федерации, и их семей" (норма приведена в редакции, действовавшей на момент обращения Ш. в пенсионный орган - 17 июля 2019 г. - с заявлением о назначении страховой пенсии по старости).

При исчислении страхового стажа в целях определения права на страховую пенсию периоды работы и (или) иной деятельности, которые имели место до дня вступления в силу Федерального закона "О страховых пенсиях" и засчитывались в трудовой стаж при назначении пенсии в соответствии с законодательством, действовавшим в период выполнения работы (деятельности), могут включаться в указанный стаж с применением правил подсчета соответствующего стажа, предусмотренных указанным законодательством (в том числе с учетом льготного порядка исчисления стажа), по выбору застрахованного лица (часть 8 статьи 13 Федерального закона "О страховых пенсиях").

В период прохождения Ш. действительной военной службы в рядах Вооруженных Сил СССР территория СССР была едина и включала территории союзных республик, в том числе Эстонской ССР. Суверенитет СССР распространялся на всю его территорию (статьи 71, 75 Конституции (Основной закон) СССР от 7 октября 1977 г.).

Прохождение военной службы гражданами СССР в спорный период (с 5 ноября 1979 г. по 6 ноября 1992 г.) регулировалось Законом СССР от 12 октября 1967 г. N 1950-VII "О всеобщей воинской обязанности", согласно статье 73 которого время нахождения граждан на действительной военной службе в рядах Вооруженных Сил СССР засчитывается в их трудовой стаж.

Пенсионное обеспечение граждан СССР в спорный период регулировалось Законом СССР от 14 июля 1956 г. "О государственных пенсиях" и Положением о порядке назначения и выплаты государственных пенсий, утвержденным постановлением Совета Министров СССР от 3 августа 1972 г. N 590. В соответствии с подпунктом "к" пункта 109 Положения о порядке назначения и выплаты государственных пенсий служба в составе Вооруженных Сил СССР засчитывалась в общий стаж работы.

Таким образом, прохождение службы в рядах Вооруженных Сил СССР гражданином Союза ССР - государства, имевшего единую территорию, включавшую территории союзных республик, засчитывалось в трудовой стаж гражданина независимо от того, на территории какой союзной республики гражданин Союза ССР проходил военную службу.

Принимая во внимание изложенное, названный период действительной военной службы Ш. в составе Вооруженных Сил СССР с учетом норм Федерального закона "О страховых пенсиях" подлежал включению в страховой стаж пенсионным органом при определении права истца на пенсионное обеспечение и размера подлежащей выплате страховой пенсии по старости. Иное разрешение данного вопроса приводило бы к умалению прав Ш. на социальное обеспечение по возрасту, гарантированное Конституцией Российской Федерации и относящееся к основным правам и свободам человека и гражданина. Обстоятельство того, что воинская часть, в которой Ш. с 5 ноября 1979 г. по 6 ноября 1992 г. проходил действительную военную службу в рядах Вооруженных Сил СССР, дислоцировалась на территории Эстонской ССР, не может влиять на реализацию им права на пенсионное обеспечение в Российской Федерации.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила состоявшиеся по делу судебные постановления и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определение N 91-КГ21-5-К3

6. Право на получение мер социальной поддержки в виде компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг не может быть поставлено в зависимость от наличия у гражданина задолженности по этим платежам, образовавшейся по уважительной причине в связи со сменой управляющей компании и изменением реквизитов для осуществления данных платежей.

Б. 25 июня 2019 г. обратился в суд с иском к органу социальной защиты населения о возложении обязанности возобновить выплату денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг, компенсации морального вреда, указывая, что с 1 ноября 2011 г. решением органа социальной защиты населения была прекращена выплата предоставляемой ему как инвалиду денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг по причине наличия у него задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг более двух месяцев.

24 ноября 2016 г. по факту непредоставления денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и (или) коммунальных услуг Б. обратился в прокуратуру. В ответе прокуратуры от 23 декабря 2016 г. Б. было сообщено, что у него имеется переплата по платежам за жилое помещение и коммунальные услуги в размере 60 000 руб.

По мнению Б., поскольку задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг он не имеет, отказ в предоставлении органом социальной защиты населения полагающейся ему денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг является неправомерным, нарушает его право как инвалида III группы на получение мер социальной поддержки по оплате жилого помещения и коммунальных услуг. Б. просил суд возложить на орган социальной защиты населения обязанность возобновить ему выплату денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг с учетом индексации с 1 ноября 2011 г., взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 50 000 руб. в связи с его переживаниями по поводу незаконных действий уполномоченного органа.

Разрешая спор и отказывая Б. в удовлетворении исковых требований о возложении обязанности возобновить выплату ежемесячной денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и (или) коммунальных услуг, компенсации морального вреда, суд первой инстанции, ссылаясь на положения статьи 160 ЖК РФ, части второй статьи 2, статей 17 и 28 2 Федерального закона от 24 ноября 1995 г. N 181-ФЗ "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации", статьи 15 Закона Воронежской области от 14 ноября 2008 г. N 103-О3 "О социальной поддержке отдельных категорий граждан в Воронежской области", разъяснения, изложенные в пунктах 45, 47 постановления Пленума Верховного Суда от 27 июня 2017 г. N 22 "О некоторых вопросах рассмотрения судами споров по оплате коммунальных услуг и жилого помещения, занимаемого гражданами в многоквартирном доме по договору социального найма или принадлежащего им на праве собственности", исходя из пунктов 1.1.3, 5.1, 5.2 Правил предоставления гражданам денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и (или) коммунальных услуг, утвержденных приказом Департамента социальной защиты Воронежской области от 25 декабря 2017 г. N 82/н, устанавливающих обстоятельства, при наличии которых выплата компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг приостанавливается, в числе которых наличие задолженности по оплате жилого помещения и (или) коммунальных услуг за два и более месяца, пришел к выводу о том, что прекращение выплаты Б. денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и (или) коммунальных услуг осуществлено управлением социальной защиты населения на основании сведений о задолженности, представленных управляющей компанией, в связи с чем нарушений прав Б. со стороны управления социальной защиты населения не допущено.

Суд первой инстанции также указал, что наличие задолженности по оплате жилищно-коммунальных услуг Б. не опровергнуто, каких-либо мер по погашению имеющейся задолженности, в том числе по урегулированию вопроса в отношении данной задолженности с управляющей компанией, Б. не принято, размер начисленных и неоплаченных сумм по оплате жилищно-коммунальных услуг истцом не оспорен. Отклоняя доводы Б. о наличии у него переплаты по жилищно-коммунальным услугам, суд первой инстанции отметил, что Б. с 2012 года самовольно производит оплату жилищно-коммунальных услуг ненадлежащим образом и ненадлежащему получателю, вследствие чего у него возникла переплата по услуге "плата за жилое помещение". По мнению суда первой инстанции, данное обстоятельство не может быть признано уважительной причиной возникновения у Б. с 2011 года задолженности по оплате иных жилищно-коммунальных услуг.

Отказывая в удовлетворении исковых требований Б. о компенсации морального вреда, суд первой инстанции полагал, что действиями органа социальной защиты населения, выразившимися в приостановлении предоставления денежной компенсации на оплату жилого помещения и коммунальных услуг, личные неимущественные права Б. нарушены не были.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием, дополнительно отметив, что денежные средства, перечисленные Б. на счет управляющей компании в превышающем размере (48 448 руб. 54 коп.), не погашают образовавшейся задолженности Б. перед поставщиками коммунальных услуг, вопрос о перераспределении данной суммы может быть разрешен в рамках правоотношений между Б. и управляющей компанией.

Кассационный суд общей юрисдикции признал выводы судов первой и апелляционной инстанций правильными.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда с выводами судебных инстанций не согласилась, признав их основанными на неправильном толковании и применении норм права, без учета фактических обстоятельств дела, указав, что положения федерального и регионального законодательства, которым руководствовались суды первой и апелляционной инстанций при разрешении данного спора, не предусматривают возможность отказа гражданину, имеющему задолженность по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, в предоставлении мер социальной поддержки в форме выплаты компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг, если эта задолженность образовалась по уважительной причине.

В пункте 47 постановления Пленума Верховного Суда от 27 июня 2017 г. N 22 "О некоторых вопросах рассмотрения судами споров по оплате коммунальных услуг и жилого помещения, занимаемого гражданами в многоквартирном доме по договору социального найма или принадлежащего им на праве собственности" разъяснено, что меры социальной поддержки по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, по общему правилу, предоставляются гражданам при отсутствии у них задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг или при заключении и (или) выполнении гражданами соглашений по ее погашению (часть 5 статьи 159 ЖК РФ). Вместе с тем само по себе наличие задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг не может служить безусловным основанием для отказа в предоставлении мер социальной поддержки. В связи с этим суду при разрешении споров, связанных с предоставлением мер социальной поддержки по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, необходимо выяснять причины образования этой задолженности, период ее образования, а также какие меры приняты гражданином по погашению задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг и (или) заключены ли соглашения о порядке погашения этой задолженности. Эти обстоятельства должны быть отражены в судебном решении. При наличии уважительных причин возникновения задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг (невыплата заработной платы в срок, тяжелое материальное положение нанимателя (собственника) и дееспособных членов его семьи в связи с утратой ими работы и невозможностью трудоустройства, несмотря на принимаемые ими меры; болезнь, нахождение на стационарном лечении нанимателя (собственника) и (или) членов его семьи; наличие в составе семьи инвалидов, несовершеннолетних детей и др.) в предоставлении мер социальной поддержки не может быть отказано.

Между тем, как усматривается из материалов дела, приостановление уполномоченным органом предоставления Б. денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг было обусловлено полученной в октябре 2011 года органом социальной защиты населения в рамках электронно-информационного обмена с расчетными центрами информацией о наличии у Б. задолженности более двух месяцев по оплате предоставляемых ему жилищно-коммунальных услуг. Однако соответствует ли действительному положению дел эта информация, уполномоченным органом проверено не было, несмотря на утверждение Б. о том, что задолженность по оплате жилищно-коммунальных услуг у него отсутствует, он регулярно оплачивает коммунальные услуги путем внесения денежных средств на счет управляющей компании (ОАО "УК Ленинского района"), с которой в 2009 году им был заключен соответствующий договор управления многоквартирным домом.

В связи с обращением 24 ноября 2016 г. Б. в прокуратуру по факту непредоставления ему денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и (или) коммунальных услуг была проведена соответствующая прокурорская проверка, по результатам которой было установлено, что исходя из данных финансового лицевого счета по месту жительства Б. и платежной квитанции за октябрь 2016 года имеет место переплата Б. по коммунальным платежам в размере порядка 60 000 руб., перенесенная на строку "содержание и ремонт жилья".

Согласно ответу прокуратуры от 23 декабря 2016 г. управляющая организация, осуществляющая управление многоквартирным домом, с июня 2012 года неоднократно менялась, но, по сути, изменялось лишь ее юридическое наименование (с ОАО на АО и т.п.) и ИНН, вместе с тем право требования уплаты задолженности по оплате жилищно-коммунальных услуг переходило к следующей управляющей организации.

Обстоятельства, свидетельствующие о регулярном внесении Б. денежных средств в счет оплаты предоставляемых ему коммунальных услуг по реквизитам управляющей компании (ОАО "УК Ленинского района"), прекратившей свою деятельность, не были предметом судебной проверки с целью установления наличия (отсутствия) уважительных причин образования у Б. задолженности по оплате жилого помещения и коммунальных услуг. Отклоняя доводы Б. о наличии у него переплаты по жилищно-коммунальным услугам и отказывая в признании причины возникновения у Б. задолженности по оплате жилищно-коммунальных услуг уважительной, суды первой и апелляционной инстанций ограничились суждением о том, что Б. с 2012 года самовольно производит оплату жилищно-коммунальных услуг ненадлежащим образом и ненадлежащему получателю, вследствие чего у него возникла переплата по услуге "плата за жилое помещение", однако сохраняется задолженность по платежам ресурсоснабжающим организациям.

Данных о том, что Б. уполномоченным органом разъяснялась ситуация, связанная со сменой управляющей компании, сохранившей при этом идентичное название (ОАО "УК Ленинского района", АО "УК Ленинского района"), и изменением в связи с такой сменой реквизитов для осуществления коммунальных платежей, предоставлялись правоустанавливающие документы, подтверждающие полномочия управляющей компании по выставлению счетов Б. для внесения оплаты по коммунальным платежам, что могло свидетельствовать о его намеренных действиях ненадлежащим образом вносить денежные средства в счет оплаты предоставляемых ему коммунальных услуг, в материалах дела не имеется.

В связи с этим Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда указала, что по данному делу юридически значимым являлось установление следующих обстоятельств: размер задолженности Б. по оплате жилищно-коммунальных услуг, на которую указано органом социальной защиты населения в качестве основания для приостановления выплаты ему денежной компенсации расходов на оплату жилого помещения и (или) коммунальных услуг; соотношение задолженности с размером имеющейся на финансовом лицевом счете Б. переплаты по платежам за жилое помещение и предоставление коммунальных услуг; причины, по которым управляющая компания (АО "УК Ленинского района") при наличии переплаты не разрешила вопрос о перераспределении излишне внесенных Б. для оплаты жилого помещения и коммунальных услуг денежных сумм, если такая задолженность имеет место; какой организации и на основании каких правоустанавливающих документов Б. надлежало производить оплату жилого помещения и коммунальных услуг; по какой причине истцом, регулярно производящим платежи за предоставляемые ему коммунальные услуги, данная оплата осуществлялась ненадлежащим образом.

Эти юридически значимые для дела обстоятельства судами первой и апелляционной инстанций не устанавливались.

Ввиду изложенного Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, дело направила на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определение N 14-КГ21-13-К1

Процессуальные вопросы

7. Исходя из правового регулирования организации и деятельности федеральных учреждений медико-социальной экспертизы и положений части 3 статьи 95 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации проведение такими учреждениями судебной медико-социальной экспертизы гражданина для определения его потребностей в мерах социальной защиты является расходным обязательством Российской Федерации и осуществляется данными учреждениями бесплатно.

Доверенность от имени юридического лица выдается за подписью его руководителя или иного лица, уполномоченного на это в соответствии с законом и учредительными документами (пункт 4 статьи 185 1 ГК РФ).

Перечень оснований прекращения доверенности закреплен в статье 188 ГК РФ и носит исчерпывающий характер.

Одним из таких оснований является прекращение юридического лица, от имени которого или которому выдана доверенность, в том числе в результате его реорганизации в форме разделения, слияния или присоединения к другому юридическому лицу (подпункт 4 пункта 1 статьи 188 ГК РФ).

Такого основания прекращения доверенности, как смерть физического лица, исполняющего обязанности исполнительного органа юридического лица, подписавшего доверенность, статья 188 ГК РФ не содержит.

Исходя из положений пункта 3 статьи 49 ГК РФ, статей 51, 63 ГК РФ и норм Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" правоспособность юридического лица возникает с момента внесения в единый государственный реестр юридических лиц сведений о его создании и прекращается в момент внесения в указанный реестр сведений о его прекращении.

При таких обстоятельствах, с учетом положений действующего законодательства факт прекращения полномочий руководителя юридического лица, выдавшего доверенность, не влечет прекращения полномочий лица, на имя которого она выдана, поскольку представителя уполномочивает непосредственно само юридическое лицо, действующее через свои исполнительные органы.

Следовательно, смерть руководителя юридического лица, выдавшего доверенность, не влечет прекращения действия доверенности, положения подпункта 5 пункта 1 статьи 188 ГК РФ в данном случае не применяются.

ВОПРОС 2. Распространяются ли положения Федерального закона от 4 июня 2018 г. N 123-ФЗ "Об уполномоченном по правам потребителей финансовых услуг" об обязательном досудебном порядке урегулирования спора на требования физических лиц к негосударственным пенсионным фондам о назначении и выплате негосударственной пенсии в соответствии с Федеральным законом от 7 мая 1998 г. N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах"?

ОТВЕТ. Федеральным законом от 4 июня 2018 г. N 123-ФЗ "Об уполномоченном по правам потребителей финансовых услуг" (далее - Закон о финансовом уполномоченном, Закон) установлен обязательный досудебный порядок урегулирования споров между потребителями финансовых услуг и финансовыми организациями (статья 1 Закона).

Под потребителем финансовых услуг понимается физическое лицо, являющееся стороной договора, либо лицом, в пользу которого заключен договор, либо лицом, которому оказывается финансовая услуга в целях, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности (часть 2 статьи 2 Закона).

Негосударственные пенсионные фонды пунктом 6 части 1 статьи 28 Закона о финансовом уполномоченном отнесены к финансовым организациям, которые обязаны организовать взаимодействие с финансовым уполномоченным с 1 января 2021 г. (часть 3 статьи 32 Закона).

В соответствии с частью 1 статьи 15 Закона о финансовом уполномоченном финансовый уполномоченный рассматривает обращения в отношении финансовых организаций, если размер требований потребителя финансовых услуг о взыскании денежных сумм не превышает 500 тыс. руб. и если со дня, когда потребитель финансовых услуг узнал или должен был узнать о нарушении своего права, прошло не более трех лет.

Требования потребителей финансовых услуг к негосударственным пенсионным фондам о назначении и (или) выплате негосударственных пенсий, а также иных выплат, производимых гражданам из средств пенсионных резервов или пенсионных накоплений, носят имущественный (денежный) характер, в связи с чем соответствуют предмету регулирования Закона о финансовом уполномоченном.

На основании изложенного требования физических лиц к негосударственным пенсионным фондам о назначении и выплате негосударственных пенсий в соответствии с Федеральным законом от 7 мая 1998 г. N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах" при наличии указанных выше условий могут быть предъявлены в суд после соблюдения обязательного досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренного Законом о финансовом уполномоченном.

ВОПРОС 3. Могут ли пенсионные основания для получения негосударственной пенсии содержаться не только в пенсионном договоре с негосударственным пенсионным фондом, заключенном на основании Федерального закона от 7 мая 1998 г. N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах", но и в иных документах, в частности положении работодателя о негосударственном пенсионном обеспечении?

ОТВЕТ. В соответствии со статьей 10 Федерального закона от 7 мая 1998 г. N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах" (далее - Закон N 75-ФЗ) пенсионными основаниями в пенсионных договорах являются основания приобретения участником права на получение негосударственной пенсии, установленные указанными договорами в соответствии с Законом N 75-ФЗ.

Исходя из прямого указания Закона N 75-ФЗ, закрепленного в статье 12 и пункте 2 статьи 36 33, пенсионный договор и пенсионный договор досрочного негосударственного пенсионного обеспечения должны содержать в том числе пенсионные основания.

При этом ни Закон N 75-ФЗ, ни типовая форма пенсионного договора досрочного негосударственного пенсионного обеспечения, разработанная на основании пункта 1 статьи 36 33 названного закона и утвержденная указанием Банка России от 23 августа 2019 г. N 5237-У, не содержат положений, позволяющих устанавливать дополнительные основания для приобретения участником права на получение негосударственной пенсии в иных, отличных от пенсионного договора документах (например, в правилах негосударственного пенсионного фонда, положении работодателя о негосударственном пенсионном обеспечении).

Таким образом, основания приобретения участником пенсионного договора права на получение негосударственной пенсии (пенсионные основания) могут содержаться только в тексте пенсионного договора.

Информация для сведения

Пункт 28 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 4 (2018), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 26 декабря 2018 г., исключить.

──────────────────────────────

1 Далее - Верховный Суд.